Гражданское общество.

Борис Былин

В прошлом году в Томск приезжала Людмила Михайловна Алексеева, руководитель Хельсинкской группы. Многие называют ее «человек-легенда». Она рассказала, основываясь на своем опыте жизни эмигрантки в США, что из себя представляет гражданское общество. По ее мнению, в США оно есть. Там по любому вопросу самопроизвольно создаются комитеты (инициативные группы граждан), которые выясняют мнение, собирают подписи, убеждают и т.д. Например, по такому вопросу, как строить или не строить остановку для электрички в данном месте.

Этот разговор происходил на научной конференции по проблемам тоталитаризма. Людмила Михайловна обосновывала необходимость строить гражданское общество. Я же посмел заметить, что в Томске в 1989-90 гг. такое общество имело место. У Алексеевой загорелись глаза, она сказала: «Жаль, что меня в это время не было в России». Я пообещал описать это явление. Жизнь не дает увянуть тоске по тому времени. Власть теперь сама для себя, народ для нее как бы отсутствует. Власть ли окрепла, народ ли ослаб? Жизнь замерла. У народа нет механизмов самоорганизации, механизмов воздействия на власть или осуществления действий без учета власти, а иногда и вопреки ей. Поэтому с благоговением вспоминаю время разгара перестройки, когда такие механизмы в Томске существовали. Возникли и успешно действовали самодеятельные общественные организации по самым различным направлениям. Это Шестая секция (экологическая организация), ССРП (Союз содействия революционной перестройке), Томский клуб защиты прав потребителей, историко-просветительское общество «Мемориал», Союз объединения Сибири, Томский клуб избирателей, советы самоуправления микрорайонов. Начали зарождаться отделения самых различных партий. Все это, объединенное в Томское народное движение (ТНД), представляло из себя готовую и действующую модель подлинного самоуправления города. Запрещенная в 91-ом КПСС, в Томске стала импотентом гораздо раньше. В 90-ом году, осознав свою беспомощность, ликвидировался горком, но оставались еще более жалкие райкомы и, как громоотвод всеобщей ненависти, обком. Но дальше, на мой взгляд, произошло непоправимое.

Надо было остановиться, осознать сотворенное чудо, беречь и холить его. Что может быть прекраснее такого положения, когда люди научились обходиться без власти. Живут не так, как им укажут, а так как им хочется. Делают не то, Что разрешают или к чему принуждают, а то, что считают нужным. Действовала система, при которой буквально каждый мог участвовать в принятии решения по любому интересующему его Вопросу. Система также не ставила никаких препятствий для участия каждого в реализации этих решений. Ну что еще было надо: живи да радуйся на белый свет. Ан нет - очень вовремя была брошена кость под названием «выборы».

Основные силы стали сосредотачиваться не на решении жизненно важных вопросов, а на решении псевдопроблем - кто кого победит. Вроде мы победили. В городском совете оказалось наших больше половины, и они уверенно заселили кабинеты распущенного горкома. В областном совете из-за консервативности селян депутаты от ТНД составили 50%. Но суть-то не в этом. Пусть их даже было бы 100%, победа все равно была бы пирровой. Суть в том, что люди, участвующие в движении, разделились на депутатов и не являющихся таковыми. А это означало смерть самоуправлению, конец живому творчеству масс, невозможности народной инициативы. В самом деле, оказавшиеся на тот период самыми активными, самыми инициативными и т.д., стали депутатами и фактически выбыли из системы самоуправления. У них теперь дела «поважнее» и «поинтереснее» - борьба за регламент, за портфели, за правильные, с их точки зрения, решения. Кроме того, надо бороться с исполнительной властью, которая не меняется в силу своей «незаменимости» со времен Мономаха, да и с Советами, стоящими выше и ниже по уровню. Для движения, которое их выдвинуло, они оказались потерянными. Велика потеря, ну да ладно. Печальнее и невосполнимее то, что оставшиеся не депутатами успокоились и сложили руки. Что волноваться, власть-то теперь наша, и пусть депутаты делают нашу жизнь счастливой, тем более все они клялись в этом.

Хочу отметить и то, что произошло с «нашими» депутатами. До выборов они еще не были поражены вирусом власти и выглядели предпочтительнее тех, кто уже властью обладал и был исковеркан ею. Больно было смотреть на превращения этих людей в персонажи еще более гнусные, чем те, кто им противостоял. Теперь не просто обидно, а стыдно за то, что их поддерживали. Можно буквально по пальцам перечислить тех, кого вирус власти не поразил, кто остался прежним человеком. А в основном заболели: высокомерием, чванливостью, нежеланием слушать других, необузданным стремлением к личному благополучию и т.д. Не смотря на такой нокдаун, ТНД еще держалось, авторитет его был довольно высок, но тут подкрался второй змей-искуситель под названием «партии». Вспоминаю конференцию ТНД, на которой заматеревший в столице наш «самый народный» депутат С.С.Сулакшин, демонстративно потрясая бумажицей, с менторским видом произнес: «А вы Устав Демроссии читали?!». Мы, анархисты, после этого демонстративно покинули конференцию, но и без нас желание Сулакшина сделать ТНД подразделением Демроссии не прошло. Сулакшин не понял главного. Ведь благодаря такому чуду, как ТНД, он смог победить огромный аппарат партийных работников, освобожденных от других дел и строго организованный. Сулакшин опирался на ТНД, состоящее из небольших групп людей, которые ни приказывать, ни подчиняться не умели и не желали, а действовали в соответствии с убеждениями.

В ТНД была возможность каждому прийти и сплясать свою камаринскую. Сулакшин решил кастрировать ТНД. Он предложил людям модель, где можно прийти и посмотреть балет -Жириновского, Явлинского, Гайдара, Зюганова и любого другого вождя. Но сплясать самому дисциплина не позволяет. Партиям ты нужен, если соответствуешь линии, потому они как магнит тянут к себе серость и ее культивируют. В конце концов увлечения партиями, с моей точки зрения, зараза, которой человечество никак переболеть не может. У каждой партии истина в кармане, она изречена ее вождем. Каждая стремится к власти, чтобы осчастливить народ. Борьба за власть - ее основное дело.

Главным лозунгом ТНД был «Власть народам, а не партиям». На большом транспаранте мы носили его впереди на все демонстрации, он присутствовал на всех митингах. Партия тогда была одна, но как верно был выбран лозунг. И, не смотря на это, партийные амбиции нас сильно подкосили.

И все-таки ТНД еще дышало. Ведь в него входили и неполитизированные организации, которые не свихнулись на суете вокруг выборов, и которым был чужд партийный апломб. Это Шестая секция («Экологическая инициатива»), «Мемориал», Томский клуб потребителей, общественные комитеты самоуправления микрорайонов, которые спокойно делали свои конкретные дела. И вот последовал удар ниже пояса. На борьбу с ТНД выползла мерзкая гидра по прозвищу «бюрократия» и задушила живое существо в своих объятьях. Как это происходило, покажу на примере Томского клуба потребителей, в котором я был председателем. Таких обществ по стране было много, и мы были объединены. Президентом Всесоюзного общества защиты прав потребителей был А.Собчак. Так самопроизвольно снизу вверх была образована структура. А власть уже стала демократическая, и она не придумала ничего другого, как создать Государственный антимонопольный комитет, в котором есть подразделение по защите прав потребителей. Председатели областных обществ были назначены председателями областных комитетов. Примерно так же поступили и с экологами, и с правозащитниками. Результат таков: до перестройки в СССР было 18 млн. бюрократов. Теперь в одной России те же 18 млн., хотя исчезла КПСС.

А что же произошло с делом, которое переместилось в дома правительства? Оно спокойно умерло. Для живого дела там совсем не подходящая атмосфера. Даже ложка дегтя испортит бочку меда. А тут взяли ложку меда и бросили в бочку дегтя. Я дважды пытался нырнуть во власть. Первый раз меня взял О. Кушелевский, когда стал председателем облисполкома и понял, что опереться не на кого. Второй раз - это антимонопольный комитет. Впечатление можно определить двумя словами: дышать темно.

Это многовековая окаменелость и закостенелость. Единственное требование к тому, кто попал в эту касту и хочет оставаться в ней -это быть покорным, смиренным и послушным. В бюрократической машине для повышения в должности нужны не достижения, а покровительство и благосклонность начальства. Можно сказать, что человечество обречено, если люди лишены возможности перестраивать общество на свой лад. Точно такая же машина в царстве христианства, которым правит Папа. Это царство не подлежит никаким изменениям. Оно построено на вечной и непреложной доктрине. Символ веры здесь установлен навеки. Здесь не существует прогресса и эволюции.

Теперь в человеческом сознании сформировалась огромная «священная корова». Господствует символ веры: «Государство - это Бог». У божественного государства огромная армия смиренных помощников-бюрократов, священный долг которых отстаивать своего идола от эгоизма народа. У чиновников сформировалось божественное понятие - «благо Государства». Для них писаные законы лишь барьеры для защиты разных негодяев. Чиновник искренне негодует, когда преступник может избежать наказания только потому, что государство, преследуя его в судебном порядке, нарушило какие-то пустые формальности. «Вор должен сидеть в тюрьме», - утверждал Жеглов. Чиновник не может смириться, когда люди платят налоги ниже только потому, что смогли найти лазейку в налоговом законодательстве. Чиновникам очень досаждают юристы, которые зарабатывают себе на жизнь, советуя людям, как воспользоваться изъянами в законах. По их мнению, каким прекрасным стал бы мир, если бы государство имело полную свободу лечить все недуги. Никаких газет и адвокатов! Никаких биллей о правах, законов, парламентов и судов!

Вот то мировоззрение, которое является основой тоталитаризма. Оно не может уйти с уходом Сталина или Гитлера, так как оно их привело к власти. Оно будет существовать до тех пор, пока есть государство.

Но ведь человеческое общество - это не только христианское общество, это нечто совсем другое. Самое драгоценное право человека - стремиться к улучшению в деле организации людей в общество. И человечество отнюдь не достигло того состояния совершенства, когда всякий прогресс становится невозможным. Да и силы, создавшие современную цивилизацию, не перестали существовать. Только теперь они скованы раковой опухолью под названием «государство», которая парализовала общество.

Феномен ТНД стал возможен благодаря ослаблению государства в то время. Оно отличалось от бюрократических структур с точностью до наоборот. В ТНД работали подвижники, для них всякий пришедший был равным и желанным. К бюрократу не проберешься. Поговорка «Жалует царь, да не жалует псарь» метко подчеркивает, что он может исполнить положенное свыше, а может - и нет, так как бога для него не существует, а до царя далеко. Бюрократы иногда могут дать рыбку, а в ТНД учили организовывать рыбалку.

Принципом ТНД было построение общества снизу вверх, где в основе стоял человек, по своему желанию объединяющийся с другими. Принципом бюрократии является собственная организация для подавления и руководства теми, кто в нее не входит. Мы имеем дело с бюрократией, вышколенной социализмом. На протяжении всей своей жизни «товарищ» обязан был беспрекословно подчиняться приказам верховной власти. Государство одновременно его опекун и работодатель.

Все это, конечно же, не могло не привести к распаду, к деградации внутренних общественных связей. Общество превратилось в мешок с картошкой. Картошка объединена только мешком-государством. Внутренние связи - родственные, соседские, дружеские, по интересам и т.д. - деградировали, так как или запрещались, или их функции в уродливом виде брали на себя бюрократы. Зачем родственные связи, если есть детские дома и пенсии. Зачем соседские связи, если есть милиция. Зачем какие-то объединения, когда есть «руководящая и направляющая». Так многие, побыв в заключении, опять стремятся в тюрьму - там проще. Домашнее животное не рвется на волю. Но мы же люди и должны понять всю обреченность и низость положения домашних животных.

Выход из этого положения, на мой взгляд, один. Взять работу бюрократов на себя, обходиться без их так называемой помощи. Не уподобляться медвежатам, которые попросили лису сыр разделить. А для этого, конечно, как воздух нужны такие организации, как Томское народное движение.

Но такое ли неизбежное зло государство? Очевидно, что нет. Невооруженным глазом видно, что это аппарат насилия и, прежде всего, над своим народом.

Например, армия с ее античеловеческим способом построения дошла до ядерного оружия - этого верха идиотизма и дикости. Командир полка, в котором я служил, хвалился: «Нашего полка хватит Англию утопить». А я сижу и думаю - зачем же ее топить? Зачем нужна нам эта армия, которая для нас же и опасна? История показала, что надолго ни один народ нельзя покорить. Причем обычно армия нападает, а вот действительно освобождаются с помощью всеобщего вооружения. Да и разделены-то народы в основном благодаря усилиям государств.

Насколько цинично название главного армейского ведомства -Министерство обороны. Ведь на протяжении прошлого века армия только и делала, что нападала, усмиряла и подавляла. За это страна получила название - империя зла. Польша, Финляндия, Венгрия, Чехословакия, Афганистан. А сколько было скрытых войн, как во Вьетнаме, Египте и т.д. Теперь Чечня. Вторая мировая война была развязана из-за того, что один мечтал сделать весь мир красным: а второй - красно-коричневым. Сталин даже не стал принимать парад Победы, так как не добился своей цели. Как показал В. Суворов, Гитлер был обречен напасть на СССР. Но это дало возможность назвать войну Отечественной, освободительной, народной. Хотя народ в этой войне вообще ни во что не ставился. Но о какой народной войне можно говорить, когда всем этим балом безраздельно правило НКВД, когда освобожденных военнопленных из немецких лагерей немедленно переправил в свои. Я встречал ветеранов, которые плевались, посмотрев какой-нибудь фильм о войне.

Радость от победы, конечно, была, но непобедимую и легендарную надо было продолжать кормить. А в результате побежденные Германия и Япония осуществили экономическое чудо, но чуда-то никакого не было. Просто народ Германии и Японии наконец-то был освобожден от необходимости кормить свои армии, так как их правительствам запретили их иметь.

Бог человеку даже клыков не дал, чтобы нападать, и копыт с рогами, чтобы защищаться. Но что же он дал такой несовершенный разум, который направлен только на создание гор оружия. Теперь государство даже не знает, что делать с боеголовками, атомными подводными лодками, цистернами химического оружия. А сколько подобных бед и забот не известно нам. Ведь соответствующие органы все тщательно секретят от нас, неразумных.

У простого человека голова кругом идет - как к какому народу относиться. Я родился вместе с КНР и до сих пор помню слова из песни: «Русский с китайцем - братья навек». Но только подрос, пришлось рыть траншеи и строить блиндажи около ракеты, чтобы защитить ее, родную, от китайцев. Теперь опять вроде друзья. Сколько раз приходилось нашим соотечественникам брать Берлин — сосчитать трудно. И столько же раз немцы и русские были - не разлей вода. Наши союзники в двух мировых войнах вдруг на долгое время стали потенциальными противниками. Теперь новый президент говорит: «А почему бы и не вступить в НАТО». Но не могут так быстро меняться народы России, Китая, Германии, США, да и любой другой страны. Поэтому всю вину за противостояния, за войны несут правительства, то есть государства.

Другой пример - милиция. Ее наличие практически запрещает гражданам самим заниматься своей защитой. Преступность прекрасно обосновалась в государственных конторах. Милиция нам же в большинстве случаев и противостоит. Да и сама уже похожа на организованную банду. Тюрьмы настроены для нас. Посадить могут хоть за что. Садили кулаков, теперь реабилитируют. Садили фарцовщиков, теперь они герои. За что будут завтра садить, нам неведомо. Но тюрьмы не должны пустовать. Если перевоспитывать человека, его надо поместить в человеческие условия, а не в эти «университеты преступности».

Государство практически запрещает народу самому бороться с преступностью так, как он может и так, как он хочет. Народ разоружен и бесправен. В результате получается, что милиция незаменима. А я бы сказал, что она бесполезна и во многих случаях вредна. Не зря таким успехом пользуется фильм «Ворошиловский стрелок».

Возьмем еще пример - взаимоотношения с природой. Присущее государству насилие распространяется и на эту сферу. Государственники называют дикими те народы, которые почитают природу, как мать. По их мнению, с природой надо бороться, ее надо покорить. Но на этом пути такая маленькая неувязочка, которую констатировал уже Энгельс: «Природа не любит побед над собой -она оставляет после себя пустыню».

Я интересовался тем, как возникли припоселковые кедровники. Оказывается, хозяевами их были все жители села. Сами садили, ухаживали, охраняли и пользовались. Возглавляли все эти дела старики. Совсем иным становится отношение к природе, когда она отгораживается от людей государственной или частной. Не помню кто, но очень метко сказал, что «споры о собственности на землю похожи на то, как блохи делят тело собаки».

Но что может быть священного для государства, когда оно само бог. Взорвали Новую Землю, чтобы устрашить других - пожалуйста. Позапрудить реки, ну а что тут такого - незачем ждать милостей от природы. Ступени ракет с остатками собственностью наивреднейшего топлива падают, накрывая огромные территории - ну и что, безопасность государства важнее. Фенол или радиоактивные отходы в реку - а куда еще, так дешевле. Так что, несть числа экологическим преступлениям, совершаемым в угоду государственным интересам. Собака ищет способы избавиться от блох. Земле также не остается ничего другого.

Мне 50 лет. Дети слушают мои рассказы, как сказки. Когда я был маленьким, можно было наклониться к любой луже, озеру, ручью, речке и без всякой опаски утолить жажду. Теперь из открытых водоемов даже растения поливать нельзя. Рассказы о том, сколько было рыбы, сколько уток и боровой дичи, также представляются невероятными. Но все это таяло на моих глазах одновременно с успехами государства в покорении природы.

Вот эти успехи. Построили Новосибирскую ГЭС, и ценные породы рыб лишились возможности нереститься. Начали массовое применение химических удобрений и средств борьбы с вредителями -и кроме ворон никакие птицы не сохранились - их не предупредили, что зерно протравлено. Начали добывать нефть - и рыбе совсем стало жить невмоготу, так как нефтепроводы, запускаемые к съездам и круглым датам, очень уж часто лопались.

Очевидцы рассказывали, что при одной аварии на севере Каргасокского района погибло столько рыбы, что катера по Оби пройти не могли.

В начале 90-х приезжаю на родной Васюган и узнаю, что в нем даже купаться нельзя - большое содержание фенола. Откуда, думаю я, ведь он течет-то из необжитых болот. Потом экологи рассказали, что разыскали, откуда. Это военный завод в Омской области, и наказать его нет никакой возможности.

Я сейчас принимаю участие в работе эколого-правового центра. Много хороших законов вышло по охране природы. Но насколько я понял, государство себя не накажет, так как суд тоже государственная структура. Например, мы обнаружили, что администрация Томской области заключила договор с военно-космическими войсками «О выделении территорий под падение отделяющихся ступеней ракет» без экологической экспертизы, что запрещено законом. Судебное разбирательство тянулось утомительно долго. Мы, естественно, проиграли. Слово-то какое интересное - суд можно проиграть и можно выиграть, как в карты. Но только в нашем деле игра шла в одни ворота. Сдается мне, что нам дали возможность лаять, найдя способ не слышать этого.

Так вот, возвращаясь к раздумьям о судьбе моей малой Родины, видя, как ее на моих глазах уханькали, не могу не сказать, что это результат деятельности не просто государства, а государства, ведущего себя по отношению к Сибири в прошлом, настоящем и еще, наверное, долго - как колониальное. Налицо все признаки.

Во-первых, до начала 20-го века Сибирь не считали Россией, но второй Америки, как об этом думали Потанин и Ядринцев, пока не получилось. Читая книги прошлого века, я удивился, что слово «колонизация» тогда имело явно положительный смысл. Колонизаторы считали, что творят благо, цивилизуя отсталые народы. Потом об этом забыли, и во времена Хрущева и Брежнева один за другим пеклись блины о «добровольном» воссоединении с Россией чуть ли не всех советских народов. Но в книгах до 50-х годов отчасти сохранилась трактовка царской России, как колониальной тюрьмы народов. Неоспорим факт, что территория России образовалась путем принудительного присоединения к Московскому Русскому государству, к Петербургской Российской империи.

Во-вторых, наличие колоний в России, как и шило в мешке, не утаишь, они сейчас, как чемодан, который и нести тяжело, и бросить жалко (северный завоз который год - как кость в горле). Пока есть колонии, причем огромные, значит, обязательно присутствуют следующие хозяйственные и демографические явления, избавиться от которых не смогло ни одно колониальное государство, пока каким-либо путем не стало «свободным» от колоний. Так СССР развивался экстенсивно, за счет «свободных (малонаселенных, нераспаханных) территорий и невозобновимых ресурсов, природных и трудовых. Изнурительный, порою безрезультатный или вредный труд направлялся не столько на созидание подлинных ценностей, сколько на овладение готовыми богатствами, накопленными природой и предками. Поощрялся труд взломщика или изготовителя отмычек от кладовых сырья и энергии. Геологи в экспедициях, строители всякого рода сезонные рабочие, командированные, даже туристы ведут себя на окраинах страны, как белые среди цветнокожих туземцев, требуя привилегии.

Колонии в СССР получили название - районы Крайнего Севера и приравненные к ним. Работающие там люди пользовались надбавками к зарплате и укороченным трудовым стажем для льгот и пенсий. Многие, отработав срок добровольной ссылки, покупали квартиру или дом в Центральной России или Причерноморье. Так поступал и британский чиновник, отслуживший колониальную службу в Индии. Всякие льготы для таких вот многочисленных гостей Севера с социальной точки зрения кажутся справедливыми. Но что они делают с природой, ведь после них хоть трава не расти.

И в-третьих, не просто колониальный атрибут, а что-то похожее на Древний Рим - это Москва - государство в государстве, город с особым статусом. Московская прописка — это высший вид гражданства. Отправляясь на Крайний Север, т.е. в колонию, москвичи сохраняют столичную прописку. Родившийся в Москве обладает врожденными привилегиями, как римский гражданин в древности. Только в таком государстве, как Москва, мог родиться такой грандиозный проект поворота северных рек. Ну и что в том, что будет затоплена Западно-Сибирская низменность и остальная территория Севера превратится в вечную мерзлоту, а на юге произойдет засоление почвы, зато природа будет побеждена. Ведь она, неразумная, гонит воды на Север, когда в Москве знают, что вода нужна на юге.

Сейчас нет СССР и коммунисты не у власти. Уже 10 лет идет экономический спад, и если начнется рост, то едва ли он будет интенсивным, так как колониальная сущность государства, похоже, усиливается. Так, 70 процентов денежных средств нашего нового хозяина находятся в Москве, а не в Клондайке или Арабских Эмиратах, которыми являются районы Крайнего Севера. Да и более привычное для нашего государства колониальное средство — штык — тоже не забыт и успешно применяется в Чечне. Это в назидание тем, кто неправильно понял Ельцина: «Берите суверенитета, сколько хотите». А территория Чечни уже в который раз пашется вместо плуга снарядами и гусеницами.

Когда-то в Великобритании не заходило солнце, а теперь она живет с меньшими заботами в одном часовом поясе, хотя весь мир говорит на английском. Вся Европа уже переболела колониализмом и позабыла о нем.

Россия избрала другой путь - путь отрицания завоеваний, покорений и колонизаций. А вот чукча сидит у моря и кричит через него: «Бедные вы, бедные - Аляску купили, а на нас денег не хватило». Аляска была колонией, которая из-за бюрократов давала только убытки царской казне. Сибирь, находясь чуть поближе, видимо, имела положительное сальдо.

Уже в советское застойное время я, будучи экономистом, пытался осознать такой парадокс: почему Томская область является дотационной. Объяснял это тем, что цены были плановыми, устанавливались в Москве и, естественно, то, что брали у природы, -брали за так. Во-вторых, основной город области занят в основном подготовкой специалистов, а они тоже ничего не стоили. Хотя затраты по подготовке имели место. И в-третьих, заводы в основном работали на так называемую оборону — и тут уж сплошные расходы. Правда, дело до аренды области, например, Японией, не дошло. Но что-то подобное имело место. Например, в 90-м году была создана компания Роувин Токо, которая под видом горельника «косила» лес в Александровском районе. И тут уж вовсе не до сантиментов с природой. Не смогли сами доуничтожить - пригласили англичан.

Следующий пример - образование. Здесь бюрократия установила тотальное господство. Мы все поголовно отдаем детей в государственные школы, которые устроены так, чтобы стричь под нужную гребенку, воспитывать законопослушных, «нашпигованных» тщеславием, самомнением, не имеющих представления о пацифизме и прочих общечеловеческих ценностях. Ведь надо же как-то пополнять армию, садить кого-то за столы бюрократов. Ведь нормальный, не искалеченный духовно человек ни за что в эти структуры не пойдет.

Никогда не забуду первого директора школы. Его сверкающие злостью и жестокостью глаза. Нас пугали им — если что, так вызовут к директору. Воздвигали огромный и непреодолимый барьер между нами. И это было не только тогда. Сейчас ничего не изменилось. Смотрю: дочь усиленно готовится к контрольной по истории цивилизации. Оказывается, сама директор придет смотреть. Я спрашиваю: «Для чего, ведь работа письменная?» Она прямо отвечает: «Смотреть, чтобы не списывали». Приходит из школы. Я интересуюсь: «Ну и как написала?» - «Да не писали, так как директор не смогла прийти, а она никому не доверяет». Я уж не говорю о том, насколько это мерзко - смотреть, чтобы не списывали. Но насколько порочна система государственной школы, которая ведет к списыванию, обману. Учеников я не осуждаю - чем еще может защититься раб. А вот директор, олицетворяющий систему, - это тот скальпель, который в каждом ребенке вырезает человеческое, превращает богоподобное творение в низкое существо, унижающееся до вранья. Мне не пришлось работать в школе, но в ее продолжении -вузе - работал довольно долго. И могу с уверенностью констатировать, что списывание, обман - это основной дух вузов. В настоящее время он дополняется еще большей гадостью. С нею я познакомился в 85-м году, когда проехал всю Среднюю Азию, агитируя поступать в томские вузы. Близко сошелся с одним студентом Ташкентского госуниверситета. Вот его основные печали: «За время учебы так выдоят». «Выдоят» означало - за поступление плати, за каждый зачет и экзамен староста собирает определенную сумму. И насколько глубоко он подчеркнул вред этой системы, когда сказал, что «они (выпускники) не только железками занимаются, но и людей лечат». Подспудно здесь звучало осуждение того, что при этой системе не нужны знания, главное - дать взятку.

Вот какие наблюдения делали великие люди. «Человек родится совершенным» (Руссо). «Во всех веках и у всех людей ребенок представлялся образцом невинности, безгрешности, добра, правды и красоты», «Детям с рождения присуще состояние благоволения ко всем людям» (Л. Толстой). Но эта частичка разума, подаренная человечеству, как кость в горле для государства. На борьбу с этим атавизмом оно направляет огромную армию служащих на ниве образования. Что бы ни думали о себе преподаватели, но они - такие же государственные служащие, как полицейские и таможенники.

Подчиненность и контроль со стороны Министерства образования ничем не отличается от подчинения и контроля руководителя полицейского департамента полицейскими участками. На посты в сфере образования государство назначает только надежных и верных людей, излагающих доктрину всемогущего государства. Как и во всем, что является государственным, в образовании основным звеном становится дисциплина - этот якорь спасения государственников.

Л.Н.Толстой из опыта своей яснополянской школы сделал открытие, что детей нельзя рассаживать по лавкам, нельзя ставить им оценки, нельзя задавать им домашние задания. Он был все-таки признанным писателем. Но у него - только представьте! - есть такая статья «Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?». Любой учитель изумится абсурдности данного вопроса. А ответ Толстого оказался в пользу крестьянских ребят. Он пишет: «Учить и воспитывать ребенка нельзя и бессмысленно по той простой причине, что ребенок стоит ближе меня, ближе каждого взрослого к тому идеалу гармонии, правды, красоты и добра, до которого я в своей гордости хочу возвести его. Сознание этого идеала лежит в нем сильнее, чем во мне. Ему от меня нужен только материал для того, чтобы пополняться гармонически и всесторонне.

Как только я дал ему полную свободу, перестал учить его, он написал такое поэтическое произведение, которому подобного не было в русской литературе. И потому, по моему убеждению, нам нельзя учить писать и сочинять - в особенности поэтически сочинять - вообще детей и в особенности крестьянских. Все, что мы можем сделать, это научить их, как браться за сочинительство».

Такие школы, какую создал Лев Толстой в Ясной Поляне, государству вредны. В 30-х годах коммуна крестьян-толстовцев под Новокузнецком возродила такую школу, но учителя и организаторы за это были посажены, а школа запрещена: ведь учить можно только в соответствии с программами, утвержденными государством. Хотя коммуна не просила ни зарплаты учителям, ни на учебники, и сама построила школу. В настоящее время в том же Новокузнецке 69-ая школа пытается возродить методы яснополянской школы. Есть такое направление и в томском Академгородке. Но надолго ли? Министерство обороны уже настойчиво протягивает руки к этой сфере, и военная подготовка скоро станет опять обязательной дисциплиной.

Нам сейчас невозможно сравнивать, какая школа лучше, потому что она одна. Вот опять же Жеглов метко определил, когда готовил Шарапова на роль бандита: «Все никуда не годится - у тебя на лице 10 классов написано». Нам трудно понять, что это значит, так как они почти у всех есть. А вот Толстой еще мог сравнивать, он отмечал: «... люди, вовсе не воспитанные, то есть подлежавшие одним свободно-образовательным влияниям, люди народа, - свежее, сильнее, могучее, самостоятельнее, справедливее, человечнее и, главное, - нужнее людей как бы то ни было воспитанных... порода воспитываемых людей ухудшается и ослабевает. Возьмите наудачу сотню детей от нескольких воспитанных поколений и сотню невоспитанных детей народа и сравните их в чем хотите: в силе, ловкости, уме, способности воспринимать, в нравственности, даже и во всех отношениях, -громадное преимущество поражает вас на стороне детей невоспитанных поколений».

Мне приходилось видеть «людей народа» - это пожилые остяки. В лесу на природе ими можно только восхищаться, и поэтому я полностью согласен с Толстым. А одной из причин уничтожения этой культуры я бы назвал обязательное образование, когда их детей забирали в интернаты, - стала необходима поголовная грамотность.

Еще один пример «людей из народа» - это моя бабушка Устя. Сейчас поражает то, что она с шестилетними внучатами могла общаться как с равными, принимала на полном серьезе. Это сыграть нельзя, ребенок почувствует фальшь. Это возможно, если ты до старости остаешься душевно молодым, если не развилось чувство превосходства над кем бы то ни было. Бабушка не растеряла детское состояние благоволения ко всем людям.

Критик Яснополянской школы г-н Марков отметил, что «успех школы зависит от любви». Толстой разъясняет: «Но любовь не случайна. Любовь может быть только при свободе. Во всех школах с убеждениями Ясной Поляны повторялось то же явление: учитель влюблялся в свою школу. А я знаю, что тот же учитель со всевозможной идеализацией не мог бы влюбиться в школу, где сидят по лавкам, ходят по звонкам и секут по субботам». И Толстой оказался прав, высказывая сомнение: «Едва ли через сто лет отживут все готовые заведения ~ училища, гимназии, университеты, и вырастут свободно сложившиеся заведения, имеющие своим основанием свободу учащегося поколения».

Можно бесконечно долго исследовать влияние государства на самые различные стороны общественной жизни, а вывод, скорее всего, будет такой, какой сделал Д.И.Писарев в «Очерках по истории труда». «Каждый поворот, действующий освежительно на жизнь и самосознание масс, обычно заключается в том, что эти массы освобождаются от какой-нибудь стеснительной опеки и полнее прежнего предоставляются естественному ходу собственных инстинктов и стремлений. Чем больше эта темная масса, о которой так соболезнуют просвещенные деятели, получает возможность жить собственным дрянным умишком, тем удобнее она устраивает свой быт, тем быстрее она богатеет, тем рациональнее становится ее земледелие, и тем человечнее делается каждый из ее отдельных кусочков».

Может быть, нам повезет, и государство еще раз одряхлеет, чтобы появились народные движения. А может быть, не стоит этого дожидаться, пока под руководством государства окончательно не оскотинились. Конечно, не просто прекратить поставлять пушечное мясо для армии, самим защитить себя от преступности, самим выучить своих детей, и т.д. Да при этом еще преодолеть претензии государства на все эти дела. Но опыт ТНД показал, что мы еще что-то можем.

Чтобы использовать опыт ТНД, его необходимо капитально осмыслить. Глядя теперь на деятельность ТНД, можно разделить эту деятельность на две составляющие. Первая, на мой взгляд, бесперспективная: это деятельность на основе насилия - осуждение власть имущих, принуждение их делать то, чего нам хочется, и в результате вытеснение и замещение их.

Но был и здоровый ребенок, которого не все могут увидеть из-за того, что общий результат плачевен - хотелось как лучше, а получилось как всегда. А ведь в форме ТНД было создано объединение людей в общество, основанное на дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Государственные структуры, используя внутри себя такие средства как господство и подчинение, субординацию, насилие, дисциплину, можно сказать, капитулировали перед организацией, пользующейся достойными людей средствами объединения. Вот только в данном случае гнилая цель унизила прекрасное средство. Эта организация исчезла, как только добилась своей, первоначально казавшейся огромной, цели.

Но ведь была и при такой, основанной на общечеловеческих ценностях организации (не могла не быть!) другая деятельность. Деятельность действительно созидающая, без оглядки на властвующие структуры. Вот некоторые примеры. Экологи, не требуя от властных структур указать, какое предприятие травит воду, сами затыкали зловонные водостоки, и предприятия, сливающие зловонную отраву, обнаруживались. Мемориальцы, не требуя от правоохранительных (точнее, репрессивных) органов указать места массовых захоронений, брали в руки лопаты и сами искали. Активисты клуба потребителей своей деятельностью показали томичам, что у них есть какие-то права перед торговлей, а у торговли - обязанности. Выиграли суд по замене телевизора. Навели порядок с сертификатами качества, о которых торговые работники забыли, а покупатели о них и не слышали. В результате работы подобных обществ появился закон, обязывающий каждый магазин поместить на видном месте права потребителей. Клуб потребителей, будучи готовой структурой, помог объединиться индивидуальным застройщикам. И они смогли решить главный вопрос - где и как строиться. Союз содействия революционной перестройке не ждал, когда правоохранительные органы проведут расследование причин увольнения В.Г.Фаста, отказавшегося читать лекцию на антирелигиозную тему перед преподавателями университета. Сами провели независимое расследование, предали его гласности и добились приема Вильгельма Генриховича на прежнюю работу. Доцент перестал быть дворником.

Также даже не требовали улучшения жилищных условий политического ссыльного Л.Г.Лукьяненко, а организовали сбор средств и купили дом. После освобождения Лев Григорьевич писал нам: «Я никогда не мечтал о Сибири. Когда изучал историю революционного движения и судьбы декабристов, кирилло-мефодиевцев, петрашевцев и Грабовского, она отталкивала меня, как отталкивает лед голую руку. Когда сам стал на путь борьбы за демократию и свободу Украины, я боялся ее, может быть, только немного меньше, чем сумасшедшего дома. Теперь я покидаю Сибирь с другими чувством, которое не могло бы сложиться без тех замечательных людей, с которыми судьбе было угодно познакомить меня». Так вот, можно было оставаться этими «замечательными людьми», а не стремиться в государственные структуры, в которых ими невозможно оставаться. ТНД наступило на грабли, на которые уже многие наступали. Например, П.А.Кропоткин заметил следующее: «Годы, которые я провел в Сибири, научили меня многому, чему я вряд ли мог был научиться в другом месте. Я быстро понял, что для народа решительно невозможно сделать ничего полезного при помощи административной машины. С этой иллюзией я распростился навсегда».

Эта иллюзия и погубила ТНД. Ее могло бы не быть, если бы КПСС не прятала от людей труды Кропоткина и ему подобных. Я, будучи обществоведом, впервые познакомился с этим трудами в 1988 году, «любуясь» на гривы секретности и запрещенности в книгах, изданных до революции. Советских людей заботливо ограждали от возможности познакомиться с исследованиями на тему, что государство - это зло. Я читал Кропоткина и кипел от негодования за то, что нас нещадно ограбили, лишили самого ценного - духовного богатства. Заставляли по строчкам учить Маркса и Ленина, у которых и намека на человеколюбие нет, для которых люди - пешки в их большой игре. Чтобы не быть голословным, спрячусь за Ромена Роллана, который, задумываясь о том, что роднило не знакомых лично Л.Толстого и П.Кропоткина, писал: «Я очень люблю Толстого, но мне часто казалось, что Кропоткин был тем, о чем Толстой только писал. Он просто и естественно воплотил в своей личности тот идеал моральной чистоты, спокойного ясного самоотречения и совершенной любви к людям, которого мятущийся гений Толстого хотел достичь всю свою жизнь и достигал только в искусстве». И вот нас лишили того великого наследия, которое выстрадали эти великие души.

Яснополянские статьи Толстого об образовании я недавно прочитал в Научной библиотеке ТГУ, в дореволюционных изданиях, так как полное собрание сочинений в 90 томах издано всего один раз и в количестве пяти тысяч экземпляров. Первых тридцати томов даже в Научной библиотеке нет. Что удивляться тому, что никто из огромной армии учителей этих статей в глаза не видел. А ведь это потеря несравнимо большая, чем если бы после изобретения колеса позабыли о нем. Точно так же втуне лежит теория безгосударственного развития общества. Парадокс, но козырем кандидата в народные депутаты России Д.П.Добжинского было то, что он в Алжире смог на французском языке почитать Бакунина. В своих предвыборных выступлениях он приводил предсказания Бакуниным всех мерзостей, которые несут с собой марксисты. Но Даниил Павлович не вынес главного из Бакунина и досидел в Белом доме до тех пор, пока Ельцин не выкурил его обитателей полномасштабной танковой атакой.

По теории Бакунина, там нечего было и находиться. Он писал следующее: «Пролетариат должен совершить революцию для овладения государством - средство героическое. По нашему мнению, раз овладев им, он должен немедленно его разрушить, как вечную тюрьму народных масс. По теории же г. Маркса, народ не только не должен его разрушать, напротив, должен укрепить и усилить и в этом виде передать в полное распоряжение своих благодетелей, опекунов и учителей - начальников коммунистической партии. Словом, г. Марксу и его друзьям, которые начнут освобождать по-своему». Добжинский не понял, «что всякое государство, не исключая и их народного, есть ярмо, значит, с одной стороны, порождает деспотизм, а с другой - рабство».

Нет пророка в своем отечестве. Но кто же как не соотечественник мог сказать: «Немцы ищут жизни и свободы своей в государстве, для славян же государство есть гроб. Славяне должны искать своего освобождения вне государства». Бакунин обращал внимание на то, что «ни одно славянское племя само собой не создало государство. Они временно заключали оборонительный союз, и лишь только опасность миновала, эта тень политического соединения исчезала. Значит, не было и не могло быть славянского государства. Но существовала зато связь общественная, братская между всеми славянскими племенами в высшей степени гостеприимными». Бакунин каждой клеточной своего могучего тела прочувствовал, чем является государство для славян и очень страстно передал это нам: «... в немецкой крови, в немецком инстинкте есть страсть государственного порядка и государственной дисциплины, в славянском же не только нет этой страсти, но действуют и живут страсти совершенно противоположные, поэтому, чтобы дисциплинировать их, надо держать под палкою, в то время как всякий немец с убеждением свободно съел палку. Его свобода состоит в том, что он вымуштрован и охотно преклоняется перед всяким начальством».

Так вот, оказывается, на протяжении целого тысячелетия славяне находятся на том пути, который им противоестествен. Многие недоумевают, почему у нас никогда не было отеческого правительства, как например, в Швеции. Да оказывается, у нас его в принципе быть не может, так как оно у нас инородное тело. Ну не принимает его наша славянская душа, хотя нас и крестили тысячу лет назад, а христианский мир идеализирует страдание, поместив его на престол, и поклоняется ему, но мы, наверное, правда внуки Бога и не можем полюбить страдание. Ну не нравится нам рабство, хоть ты нас убей. А оно становится только сильнее и изощреннее.

Вот поглядите на историю наших крестьян. У Радищева, который писал: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину вы оставляете? Воздух, один только воздух, который отнять нельзя», исчез бы дар речи. Он слишком тонкая натура, чтобы описать положение крестьян в советское время. Теперь вместо тюрьмы встал рубль. Проводится такая фискальная и ценовая политика, что крестьянину производить продукцию для рынка вообще невыгодно.

А.А.Никонов написал книгу об аграрном развитии страны и нашел для нее очень меткое название «Спираль многовековой драмы». Началась эта драма с внедрением государства, а закончится, очевидно, только тогда, когда мы сумеем освободиться от его, противных нашей природе, услуг. Так вот, ТНД, наверное, было тем ростком, который проклюнулся от новгородского вече. Той формой организации людей в общество, которая присуща нашей природе. ТНД ценна была как альтернатива государственным структурам, как лаборатория построения общества снизу вверх, где в центре внимания - интересы каждого отдельного человека. Если бы ТНД сохранилось до сих пор, так ли легко было бы властям вести чеченскую войну. Может быть, удалось бы начать освобождать детей от тирании школы, а затем и армии. Может быть, страна не так уверенно снова шагала бы к полицейскому государству. Сохраняясь, такие организации, как ТНД шаг за шагом брали бы на себя заботу о народе. Только так можно избавиться от назойливой опеки государственных структур, которой уже вроде всласть нахлебались.

И хочется остановиться еще на одном важном аспекте. Правители удачно используют такую психологическую особенность людей, как способность жить во времени. Человек в отличие от животных может жить в прошлом - воспоминаниями, в будущем - мечтаниями и в настоящем. Сколько помню, все правители обещали светлое будущее. Трудности и проблемы необходимо претерпеть ради него. И вот что удивительно. Когда существует реальная физическая опасность, будь то обрыв или змея на дороге, или огонь, время исчезает и действие происходит немедленно. А вот решение проблем общечеловеческих можно отложить на потом. Нам не нравится школа, и мы с нетерпением ждем, когда ее закончим. Точно так же радуемся окончанию службы в армии, учебы в вузе, а потом с благоговением ждем ухода на пенсию. Можно понять, когда народ ждал конца войны и облегченно вздохнул после ее завершения. Но здесь вроде обычные дела, которые можно делать с радостью, а мы ждем и живем только надеждой, что когда-то это пройдет. У священников в проповедях очень сильный аргумент - то, что все пройдет, не печальтесь, когда трудно. Наши правители прикладывают массу усилий, чтобы нас усыпить. Персонаж Горького Сатин изрек: «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». И много чести перепало коммунистам за то, что огромные массы ждали коммунизма. Но достойна ли человека такая жизнь? Герой Лермонтова Мцыри говорит: «Что делал я на воле? Жил. И жизнь моя без этих трех блаженных дней была б печальней и мрачней постылой старости твоей». Так вот почему наша жизнь «печальна и мрачна». Потому, что мы в настоящем и не пытаемся освободиться, а делаем это только в мечтах, в будущем, которое никогда не наступит.

Вспоминаю нашу деятельность в ТНД, и мне представляется, что мы жили тогда в настоящем, не убегали в будущее. Мы не спасались придумыванием будущего. Время психологическое, а не хронологическое как бы остановилось. Мы действовали, а чтобы действовать, надо пребывать в настоящем. Мы жили настолько полно, что для нас исчезло завтра. Нас не покидала мысль, что завтра мир станет прекрасным, так как мы сегодня не сидели, сложа руки.

Томск 2000 год.